Медицинский труэнтизм как важная проблема культуры и развития общества

Октябрь 2010 г.

«Октябрьские» врачи-труэнты от проф. А.П. Зильбера
 

Доктор медицинских наук, профессор, специалист по генетической токсикологии и экологии Вениамин Викторович Худолей родился 6 октября 1945 г.

После окончания I Ленинградского медицинского института им. акад. И.П.Павлова (1969) он работал в указанном новом интересном направлении, и достиг в выбранной им области медицины высокого авторитета, опубликовав сотни научных работ, в том числе монографий, в отечественной и зарубежной литературе. Это была важная, но далеко не единственная сторона деятельности профессора В.В. Худолея.

Другой стороной его жизни, которой он отдавался с неменьшей страстью – было коллекционирование и изучение экслибрисов и гравюр, относящихся к книге. В последние годы этот раздел увлечения стали называть книжной графикой малых форм.

Коллекция В.В. Худолея начиналась ещё в студенческие годы (1968), а на стыке XX и XXI вв. его коллекция экслибрисов была одной из лучших в мире, а сам он занимал выдающееся место среди коллекционеров как специалист в искусстве книжной графики малых форм, а также как пропагандист и организатор выставок и конференций по этой проблеме.

Заметим, что серьёзное собирательство экслибрисов и книжных знаков насчитывает всего несколько десятков лет, тогда как сам книжный знак появился около 5 веков назад. Книжный знак, по мнению большинства исследователей проблемы, это метка издателя, типографа или продавца книг. Эта метка может быть наборной, наклеенной или оттиснутой на книге в процессе её печатания, а также с помощью какой-то печати или штампа. Иначе говоря, организационная роль книжного знака – это характеризовать производителя книги. Экслибрис же переводится с латинского ex libris как из книг, и означает принадлежность книги единоличному или коллективному владельцу. Как и книжный знак, экслибрис тоже может быть наборным, наклеенным и оттиснутым на книге, но он должен характеризовать не создателя книги, а её владельца.

А сколько существует коллекционеров экслибрисов? И, кстати, как их называть – экслибрисистами, как многие из них называют себя, или как-нибудь более благозвучно хотя бы для русского уха? Не получилось бы как в анекдоте об одной забывчивой бизнесвумен, жене коллекционера, которая представляя мужа, говорила:

– Знакомьтесь, это мой муж, он сифилитик и мудозвон!

– Дорогая, запомни, наконец, что я филателист и нумизмат!

Сегодня коллекционеров экслибриса очень много, и они объединены в союзы – городские, национальные и международный. Врач-труэнт профессор Вениамин Викторович Худолей был президентом Российского союза экслибрисистов и вице-президентом, а потом и президентом Международного союза экслибрисистов (FISAE). В 1998 г. профессор В.В. Худолей стал организатором XXVIII съезда FISAE в Санкт-Петербурге.

Он является автором сотен статей и 7 книг, посвященных экслибрису. Наиболее значительная среди таких книг «Книжные знаки и семья Романовых», содержащая сведения о 470 экслибрисах, принадлежащих 89 членам семьи Романовых, и снабжённая 70 репродукциями этих экслибрисов. Другая книга В.В. Худолея, основанная на его коллекции полутора тысяч экслибрисов по теме «Эротика в экслибрисе».

К сожалению, этот светлый и широкообразованный человек умер в 2007 г.

* * *

Сейшу Ханаока принадлежит Японии, где он родился 23 октября 1760 г. и стал известным человеком для своего времени, поэтом и хирургом. Кроме того, он был замечательным каллиграфом, а в Японии, Китае и других странах этого региона высокая каллиграфия считалась искусством. С чем более связаны каллиграфические способности Сейшу Ханаока – с поэзией или хирургией – сегодня можно только гадать. Но нет никаких сомнений, что открытие и изучение наркоза при операциях связано только с его основной специальностью – хирургией, хотя так ли уж зазорно хирургу быть поэтом?

С 1805 г. этот врач-труэнт стал применять при хирургических операциях изобретённый им энтеральный наркоз тсусенсаном (смесь 6 различных растительных алкалоидов). Внедрению тсусенсанового наркоза в хирургическую практику предшествовали его многочисленные протоколированные эксперименты на животных, в ходе которых впервые в истории медицины была документально показана зависимость доза-эффект. Им также был изобретён эффективный антидот тсусенсана, опередивший почти на 2 века идею активного прерывания анестезии, изучающуюся и сегодня.

Первые клинические эксперименты доктор С. Ханаока провёл на собственной жене, прежде чем метод вошёл в широкую практику. Известно, что для эксперимента предложили себя мать и жена автора метода. Будучи поэтом, но вместе с тем и вдумчивым рационалистом, С. Ханаока справедливо рассудил, что мать бывает только одна, и выбор был сделан в пользу эксперимента на жене. Возникшие у неё осложнения, сохранившиеся на всю жизнь, заставили автора метода внести изменения в рецепт своего средства для наркоза.

Мы выделяем этого врача не только потому, что он провёл энтеральный наркоз почти на полвека раньше, чем начал своё шествие по планете ингаляционный эфирный наркоз, впервые, кстати, выполненный тоже в октябре – 16 октября 1846 г. Сейшу Ханаока проводил широкие эксперименты не только для определения эффективности и безопасности наркоза, но и искал противоядие для выведения организма из наркоза. Он же ввёл и специальное обучение наркотизаторов, т.е. создал идеологию защиты больных от связанных с наркозом несчастий. Поэтому Сейшу Ханаока следует признать первым идеологом безопасности анестезиологического пособия.

Энтеральный наркоз не оправдал себя: когда Япония стала чуть более открытой страной, японские врачи в конце XIX в. смогли познакомиться с ингаляционным методом анестезии, широко применявшемся в США и Европе. Ингаляционный наркоз оказался более управляемым, чем энтеральный, но благодарные японцы не забыли своего великого земляка, о чём свидетельствует приведённая здесь почтовая марка, на которой изображён этот великий врач и поэт.

Умер Сейшу Ханаока в 1835 г. – за 10 лет до открытия эфирного наркоза, похоронившего его тсусенсан.

* * *

Выдающийся немецкий патолог Рудольф Вирхов родился 13 октября* 1821 г. Рассказывать врачам, что означает имя Р. Вирхова для медицины, не следует. Однако напомним, что проф. Р. Вирхов создатель новой науки – цитологии, и в связи с этим слова «Вирхов» и «вирховианство» в течение многих лет были в отечественной медицине ругательством и сопровождались отлучением грешника от медицины и биологии. Это был, к счастью, тот не слишком долгий период, когда кибернетика, генетика и т.п. считались в советском обществе лженауками.

Сегодня мы можем сказать, что вирховское вúдение роли клетки в биологии и медицине подтверждается шквалом открытий последних десятилетий, относящихся к сигнальным молекулам, геному и новым принципам понимания ауторегуляции функций.

Медицинский труэнтизм проф. Р. Вирхова заключается в том, что он был знаменитым антропологом, исследователем античности, страстным археологом-любителем, участвовавшим в археологических исследованиях в Греции, Египте и других местах. В частности, он поддержал своим авторитетом и личным участием другого дилетанта-археолога – Генриха Шлимана. Тот раскапывал древнюю Трою, почти буквально следуя тексту «Илиады» Гомера. Раскапывал по-дилетантски и в полудетективном стиле таки выкопал клад царя Трои Приама. Может быть, этот клад закопал не Приам и не в Трое, но в нём было около 9 тысяч предметов из чистого золота и множество других изделий из серебра, янтаря, меди, слоновой кости и полудрагоценных камней. За владение найденным кладом спорили Греция, Германия и СССР.

Были ли дилетантами Шлиман и Вирхов или нет – не столь важно теперь, но оба знали множество современных и древних языков, а результат их работы достаточно красноречив.

Р. Вирхов создал свою школу, кафедры, журналы, оставил замечательных учеников в клинической патологии человека и животных. Он был юмористом с элементами сарказма: попасть ему на язык было очень опасно: это знали и его ученики, и оппоненты.

Следовало бы отметить, что Р. Вирхов был политическим деятелем. Впрочем, это мы ценим меньше, чем вирховское увлечение этнографией и археологией.

Рудольф Вирхов умер в почёте и всеобщем признании в 1902 г.

* В тот же день, но в 1966 г. родилась наша кафедра анестезиологии-реаниматологии Петрозаводского государственного университета, на сайте которой читатели знакомятся с врачами-труэнтами. Поясняем, что при всём уважении и даже любви к проф. Р. Вирхову создание первой в СССР самостоятельной кафедры анестезиологии-реаниматологии в учебных ВУЗах страны состоялось не в связи со 145-летним днем рождения проф. Р.Вирхова, а по более приземлённым поводам.

* * *

Четвёртый «октябрьский» врач-труэнт – Лаврентий Лаврентьевич Блументрост родился 29 октября 1692 г. Он был из знаменитой семьи Блументростов, происходивших из Германии, но начавших служить династии Романовых со второго поколения династии – царя Алексея Михайловича.

Л.Л. Блументрост служил при Петре I и был его лейб-медиком. Медицинский труэнтизм Л.Л. Блументроста многообразен: проблемы российского образования, российская наука (не только медицинская), музейное дело.

Лаврентий Лаврентьевич Блументрост, к сожалению почти не известен современным врачам. Он был не только директором Московской госпитальной школы — первого собственного Российского медицинского учебного заведения, но и автором проекта Санкт-Петербургской Академии наук и её первым президентом, а также первым куратором Московского университета и первым управляющим знаменитой Петровской кунсткамеры. Лейб-медик Петра I и его сестры Натальи Алексеевны Нарышкиной, Л.Л. Блументрост в 1717 г. сделал медицинское описание первого русского курорта «Марциальные воды», расположенного в 45 км от Петрозаводска. В 1719 г. Петром I были собственноручно отредактированы и утверждены «Дохтурские правила пития марциальных вод», в создании которых участвовал доктор Л.Л. Блументрост, причём рукопись с собственноручной правкой Петра сохранилась. Ценность этого произведения ещё и в том, что это была самая первая медицинская книга на русском языке, изданная типографским способом!

Сегодняшним врачам должно быть интересно, что в те годы Медицинскую коллегию не страшили цифры отсева студентов-медиков. Так, среди экзаменующихся в Московском госпитале 12 января 1795 г. экзамена не сдал ни один претендент! И профессора были обвинены Медицинской коллегией не в жестокости, а в том, что не выгоняли нерадивых своевременно.

Таким образом, проблемам профотбора в российской медицине с давних времён уделялось серьёзное внимание, хотя единственный метод — изгнание нерадивых и глупых — едва ли может считаться самым эффективным методом профотбора. О насаждении знаний, просвещения, культуры, о поощрении овладения иностранными языками издавались многочисленные императорские указы. Полагаем, что не меньшее значение для становления российской интеллигенции имели и указы Петра, направленные против дураков или непристойного вида и отсутствии должной гигиены у дам, посещающих Петровские ассамблеи. Известен, например, такой указ Петра I: «…Указую господам сенаторам речь в Присутствии держать не по писанному, а токмо своими словами, дабы дурь каждого всякому видна была…»

Л.Л. Блументрост стоял у создания Петровской кунсткамеры – первого российского музея со свободным доступом народа. В этом музее сам Петр I работал экскурсоводом.

Л.Л. Блументрост пережил своего императора: он умер в Санкт-Петербурге 27 марта 1755 г., и могила его не сохранилась.